ТАЙНА ДОКТОРА ГЕЙСМАНА
— О ты, Хранитель Огненных Сил… — поднявшись на четвереньки, он подождал, пока поутихнет мельтешение быстрых, дурных искорок перед глазами и с трудом добравшись до помощницы Старшей Жрицы, перевернул ее на спину.
— …я прервала молитву — это плохой знак.
— Это просто обморок.
— О ты,…Хранитель…
— Ты слишком много кислорода расходуешь во время молитвы.
— …Хранитель Огненных Сил…
Может она и права, и все что ему осталось теперь — так это покаяться и помолиться. Нет, не выйдет — грехов много, а времени в его распоряжении остается все меньше. Пересиливая слабость, он снова пополз вдоль округлой стены, внимательнейшим образом ощупывая ее стык с полом. Гейсман наверное тоже десятки раз осматривал склеп, пытаясь найти второй выход, которого не было, — «…не волнуйтесь, по легенде, спасение Ищущего в молитве, а я ее прекрасно знаю и Большой Дракон не причинит мне вреда…», а вот не так все вышло. У него оказался неправильный текст?
— …Хранитель Разума и Воли, отдай свою силу… — он уже знал — это примерно середина молитвы и Тай обращалась сейчас к страшноватого вида, вроде бы сове, которая полу высунувшись из стены блеском брильянтовых глаз бесстрастно взирала на распростертую у ее лап женщину.
Разума и воли им бы сейчас не помешало, но Тай думает по другому, почти повторяя Гейсмана, она уверена, что спасение только в молитве. Сама она просит Великого так, что и мертвый бы давно откликнулся на ее слова. Почему она тут? Ее вели без охраны и веревок, пока они поднимались к вершине Священной горы, она и не подумала бежать, наоборот кажется, была рада попасть в этот дьявольский могильник. Была рада умереть? Слишком много загадок и ощутимо мало годного для дыхания воздуха. Теперь она обращается к какому то одноглазому уроду, который прячется в самом углу и предлагает ему отдать дракону свой единственный, всевидящий глаз и наверное по этому у циклопа такое странное выражение…Морды? Лица? Какая разница все они тут один страшнее другого. Из всех присутствующих нормального и не пугающего вида была разве что антилопа, застывшая на серебряном постаменте перед прыжком, но ей Посвященная Тай говорила, что не просит у нее ничего, пропуская красивое, легкое животное в длинном перечне собравшихся у полукруглой стены зала, серебряных чудовищ. Почему? А вот, кажется и не узнать ему уже. Сам виноват надо было исполнять требование инструкции, дожидаясь помощи на стационарной орбите. Виноват, не виноват еще час-полтора и это тоже станет не важным. Старшая Жрица, оказалась весьма экономной женщиной и в лампадку им плеснули дрянного масла, она коптит, пожирая оставшийся кислород, надо бы ее потушить, но тогда они останутся в полной темноте и снова зажечь огонь, уже не смогут. А зачем зажигать? Дилемма, которую наверняка приходилось решать каждому Ищущему. Сколько же их тут успело побывать за долгую историю монастыря? Это очень просто узнать — достаточно подойти к стеллажам. Нет, он должен думать о другом — должен быть выход. Гейсман совсем не походил на потенциального самоубийцу, веселый, общительный. Что еще? Пиво любит, то есть любил, две банки взял с собой. Нет, он твердо рассчитывал вернуться — был полностью уверен в успехе акции. Почему? Разговор все время вертелся вокруг молитвы, которую почти непрерывно повторяет сейчас Тай. Опять не о том, начинает звенеть в ушах, и самые простые движения вызывают приступ потливости и удушья и это действительно плохой признак. Молитва подходит к концу, сейчас будут: рыба, черепаха, змея и еще какая то страшная тварь, не похожая ни на что, из того, что ему приходилось видеть в космосе. Все «…и возьми мои руки, принадлежащие тебе!»
Тай закончила свое обращение к неподвижным идолам и благоговейно склонилась ниц, положив кисти рук в разверстую перед ее лицом зубастую пасть дракона или не дракона? Кто-нибудь, когда-нибудь вообще видел дракона, чтобы судить об этом наверняка? Да и имеет ли это какое-либо значение — она отдавала ему свои руки, умоляя чудовище принять подношение и само движение несло в себе столько покорности и искренней веры, что казалось на этот раз, серебряный монстр согласится принять ее дар, но…ничто не изменилось в полутемном пространстве зала. Она сняла свои руки с клыков и закрыв ладонями глаза застыла неподвижная, как и окружающие ее изваяния. Слезы, смешиваясь с потом, текли по лицу Посвященной Служительницы Большого Дракона, сам же Великий молчал — она была ему не нужна. Тай хотела, чтобы он оттяпал ей кисти рук? Она фанатично верит в молитву, но если даже, благодаря ее неимоверным усилиям, сработает какой то скрытый механизм и серебряные зубы зверя отрежут ей руки, что тогда изменится в их положении? Что?!
— О ты Хранитель Разума и Воли, — он только сейчас заметил, что повторяет эти слова вслух, уставившись в брильянтовые глаза серебряной совы и, кажется, головастая птица одобряла его желание погасить сжирающий кислород светильник.
— Молитва в темноте — это Смерть.
— Огонь-это тоже Смерть.
— Ты волен поступать так, как считаешь нужным.
Может она и права. Огонек лампадки едва горит — ему не хватает воздуха и слонообразная Старшая Жрица уже, наверное, отдала соответствующие распоряжения для подготовки к бальзамированию. Стараясь дышать осторожно и расчетливо, он подошел к женщине и сел рядом с ней.
— Чего хочешь, могу делать?
— Все что дозволено Ищущему.
— Тогда я твоему дракону на прощанье клыки обломаю.
— Ты не сможешь.
— Сейчас узнаем.
— Не надо. Я прошу тебя. Он…живой, просто спит, а не достойная Тай не может его разбудить.
— Ты что не понимаешь, что они сделаны из серебра и не оживут никогда?!
— Они уже живые.
— Ты знаешь, чем все это кончится?
— Мы умрем Смертью Ищущих.
— А жить ты хочешь?
— Да, если Большой Дракон согласится разговаривать со мной, и нет, если я не нужна ему. Помоги мне! Вдруг в молитве не хватает твоего голоса? Я подскажу тебе священные слова и мы вместе.
«О Ты, Хранитель Огненных Сил», — услышал он за спиной ее голос, правда уже не такой звонкий и восторженный, как несколько часов назад.
Спорить? А зачем? В отличие от него, она, по крайней мере, знает, чем заняться.
Похоже, что дикари прекрасно умели бальзамировать трупы, во всяком случае, головы. Стеллажи около одной из стен зала, были почти полностью заполнены страшноватыми бюстами, но место рядом с головой доктора Гейсмана заботливо оставалось свободным. Ученый тоже провел последние часы своей жизни в свете гаснущего огонька лампадки, как и он, наверное, десятки раз осматривал стены и потолок. Тоже подходил к грубо обработанным, деревянным полкам, пересчитывая отрезанные головы. О ты, Хранитель Разума и Воли…
— Ты же могла убежать, когда нас сюда вели?
— Нет, я пришла сама. Твой друг слышал голос Великого, и я мечтала о том, что и ты сможешь разговаривать с Большим Драконом. Я мечтала, я просто хотела, надеялась с твоей помощью снова услышать его Божественный голос. Я ошиблась, ты ничего не можешь…
— Гейсман говорил с драконом?
— Да, твой друг вызвал его голос.
— Как ты это узнала?
— Я слышала сама. Я была у самой вершины Священной горы.
— Это же запретная зона для Вас?
— Я слышала молитву твоего друга, когда он читал ее Старшей Жрице, ни один Ищущий не читал ее так красиво, как он. Я видела его глаза…, слышала его вдохновенный голос…и я поняла, что это тот, кого мы так давно ждали — чужеземец с белым цветом кожи, который согласно древнему пророчеству, сможет совершить чудо, разбудив Большого Дракона. По этому я решилась нарушить запрет, я была почти у самой вершины, когда Великий заговорил.
— Черт с тобой, я тебе верю. Что сказал дракон?
— Я не знаю этот язык. Это было…, как песня.
Она стояла за его плечом и восторженно смотрела на останки культуролога, а доктор Гейсман смотрел на них обоих. Искусный скульптор Смерть не повторяла выражения лица ни одной своей жертвы и в десятках голов, присутствующих сейчас на этой своеобразной, жутковатого вида витрине, можно было различить: гнев, разочарование, боль, все разновидности ужаса и обреченности, даже радость. Гейсман смотрел на них с надеждой. Казалось, мертвые уста вот-вот раскроются, и он скажет им…Что? Он знал, что его будут искать и что поиски закончатся у этого стеллажа. И теперь ученый смотрел на них так, словно взглядом своим пытался спасти людей, которые осмелятся войти за ним в пропахший Смертью, наглухо задраенный склеп. Что он им хотел сказать? Гейсман успел узнать, он успел узнать, как можно исправить допущенную им ошибку.
— Ты не веришь мне?
— Тай, что это была за песня?
— Я слышала совсем не много — в начале это было, как шепот проснувшегося младенца, потом как клекот орла. Звук нарастал и обрывался. Так было несколько раз, а потом он обрел силу и мощь и к нему стал присоединяться, кажется, пронзительный свист от которого дрожала вся огромная гора. О, это была божественная, восхитительная песня-это было как чудо!
— Ну, а дальше?
Она чуть приподняла волосы на лбу, и он увидел кожу, сбитую ударом древка копья. Почти такая же отметина имелась и у него на лысине.
— Я потеряла осторожность и не заметила, как ко мне подкрались стражники. За нарушение Закона Старшая Жрица предложила мне: случайную Смерть, изгнание навсегда, или попытку разбудить дракона с первым же Ищущим, который придет к нам…
— Им оказался я.
— …да
— Хоть что-то становится ясным.
— Старшая Жрица плохо поступила с тобой — ты почти не знал молитву, тебя должны были накормить, омыть твои ноги, дать женщину на ночь, а утром пьянящий напиток с ядом — ты бы сладко уснул и все.
— Хорошенькими делами Вы занимались в Святой Обители.
— Я всегда говорила, что Ищущий может уйти от нас так же свободно, как и войти в монастырь, но Старшая Жрица…
— Похоже ты не очень ладила с ней по работе?
— Старшая Жрица говорила, что Великий навсегда останется на вершине Священной горы, а я всегда мечтала вызвать его к жизни и подарить ему свободу.
— Зараза она толстая, так ловко сдернула у меня подарочные часы с руки, что я и глазом моргнуть не успел.
— Она часто забывала о том, что только служит Великому, а не властвует от его имени. Не будем о ней вспоминать сейчас.
— И то верно, слишком мало времени, — согласился он и принялся самым внимательнейшим образом осматривать стеллажи и стену зала за ними.
Гейсман должен был оставить какую то информацию. Какую и как? На полукруглых стенах не большого зала угадывались следы многочисленных записей, сделанные на разных языках и даже рисунки, но все они, как объяснила ему Тай, старательно уничтожались после Смерти очередного Ищущего. Гейсман это тоже наверняка успел заметить. Дикари нашли бы и стерли любую его запись. Как он мог попытаться передать информацию? Как?
Что еще он знает о Гейсмане? Ученый — культуролог, кажется хороший специалист в своей области, не плохо зарабатывает — у него есть, был собственный космолет — он показывал летные права и даже не много поуправлял РДК на предпосадочном маневрировании. О чем они говорили во время полета к этой планете? Как и всегда во время долгой дороги обо всем и ни о чем: женщины, пиво, космолеты. Доктор Гейсман не плохо разбирался в устройстве летательных аппаратов, интересовался его РДК, говорил, что бортовой номер семьдесят семь — это к удаче и что ему непременно повезет к тому же он прекрасно знает молитву Ищущего…,: «О ты, Хранитель Огненных Сил…». Молитва, опять молитва — ученый придавал значение каждому слову этого текста, у него были какие то догадки. Нет, он был почти уверен. В чем? Гейсман повторял текст обращения Ищущего даже перед самым десантированием и как же он жалел сейчас о том, что подготавливая свой разведывательно-десантный корабль к посадке почти не слушал то, что культуролог ему объяснял про спящего на Священной Горе дракона. Он был занят серьезным делом, а Гейсман пытался рассказывать одну из многочисленных легенд этой планеты, посвященную огненному чудовищу, которое можно разбудить заклинаниями и точным, ритуальным движением рук. Была, какая то зацепка, которую он почти мог вспомнить. Какая? Он готовил кабину, а Гейсман … «О ты, Хранитель Разума и Воли»…Нет, не так.
Времени мало — не получается спокойно все обдумать, едва заметный, дрожащий огонек лампадки зримо объясняет, как мало в его распоряжении осталось минут. Он не успевает распутать весь этот клубок тайн и противоречий — надо найти самое главное. Что? «…спасение Ищущего только в молитве, а я прекрасно знаю ее полный текст, не волнуйтесь, Большой Дракон не причинит мне вреда…»Текст молитвы Гейсмана оказался не полным? Это и есть та самая ошибка? «О ты, Хранитель Огненных Сил…», — надо найти правильный текст?
— Ты слышала молитву Гейсмана? Он читал ее так же как и ты, как другие Посвященные или как твоя начальница? Как?
— Я…Я не знаю, Старшая Жрица слушала его очень внимательно, а потом приказала мне удалиться и осталась с ним наедине.
— Так я и знал, что без этой целюлитной коровы тут не обошлось. Стерва толстая. А начало было, как у тебя?
— Слово в слово.
— Что написано …на стеллаже у его головы?
— Это число. Оно указывает, сколько раз он читал молитву.
— А как же Вы это узнали, если он был тут один?!
— Старшая Жрица узнает об этом из озарений. Она всегда сообщает нам, где и в какой позе мы сможем найти тело Ищущего, сколько раз он молился и как вел себя перед Смертью.
— Опять эта тетка, ну да черт с ней. И сколько раз он молился?
— Твой друг искренне верил в чудо пробуждения Великого. Он читал молитву семьдесят семь раз, намного больше, чем кто-либо из других Ищущих.
Слова Тай приходилось принимать на веру, но это означает, что с какого то момента Гейсман только и делал, что вслух повторял текст молитвы. Значит, все было не так, он не искал второго выхода, не ползал вдоль стен, а сидел перед страшноватыми божествами и непрерывно читал молитву. Зачем?! Он повторил этот текст семьдесят семь раз. Две семерки –это же счастливый номер его развед-десантного корабля. За время полета они не плохо успели узнать друг друга, и Гейсман понимал, что его напарник не будет безучастно ждать помощи спасательной экспедиции, а попытается вытащить его сам. И он оставил ему это число — бортовой номер его счастливого РДК — единственную информацию, которую он мог передать.
«О ты Хранитель Огненных Сил…» — тяжело подобрать более верный термин для обозначения аккумуляторной батареи и ритуальные движения рук Тай, так похожие на те, которые он сам делает в кабине, подготавливая двигатель к запуску. «Хранитель Разума и Воли» — бортовой кибер, а «Всевидящий Глаз» — это, конечно же, локатор. Господи, как все просто. «Твое спасение только в молитве…» — кто бы спорил…
— Тай, мы читаем молитву вместе, сейчас, только ты не сидишь на месте, а сразу же начинаешь работать с арматурой кабины…
— Это невозможно, — она грустно показала ему на угасающий светильник, — Наше время заканчивается, можешь лечь и меньше двигаться –тогда ты проживешь дольше. Я виновата перед тобой и оставляю свой воздух тебе. Прощай чужеземец.
Она оказалась неожиданно сильной, и ему стоило труда выкрутить нож из ее руки.
— Тай, Великий не хочет твоей Смерти. Он мечтает снова вернуться в небо и ждет помощи от тебя.
— Он молчит и не слышит мои слова. Я не нужна ему! — выкрикнула она сквозь слезы.
— Сейчас твой дракончик заговорит — будь уверенна, что у нас там дальше по карте предстартовой подготовки? Бортовая ЭВМ? — спросил он уже почти разобравшись в усыпанных драгоценными камнями пультах управления космолетом.
Летающая машина всегда понятна тому, кто летал, даже если она сделана кем-то не очень похожим на тебя. И если только сотни лет стояния в ангаре не повредили ей — то она отзовется на движение руки пилота, так же нежно и покорно, как и женщина на первый поцелуй любимого, которого она так долго ждала.
Проконтролировав работу систем по сверкающим огням самоцветов, он положил ее левую руку на правый клык чудовища.
— Давай, ты это заслужила, сейчас он немного порычит, послушай его нежный голосок.
Сияя от счастья она чуть надавила рукой и двигатель тут же взревел процентов на сорок мощности — вся долина вздрогнула от этого исполинского рыка, а Вершина Священной горы покачнулась и изрыгая молнии и пламя, стала отделяться от основания.
— Он оживает. Он услышал меня!
— Еще как оживает — живее всех живых. А у тебя не плохо получается. Что ты скажешь насчет летного училища?
— Не так быстро чужеземец.
С бокового экрана на них смотрела Старшая Жрица, пробежав пальцами по клавиатуре пульта, она усмехнулась и выключила режим предстартовой подготовки. Двигатель удивленно икнул и загудел падающими оборотами.
— Что она делает?!
— Работает с выносного пульта — так она не дала улететь Гейсману.
В кабине одна за другой выключались активизированные к взлету системы, мигали и гасли лампы под потолком, выключилась вентиляция, и только двигатель, постанывая и всхрапывая, еще работал.
— Вот и все, Посвященная Тай. Можешь не беспокоиться твою голову увековечат наилучшим образом, и она будет стоять на самом видном месте, хотя, на мой взгляд, молилась ты мало и не усердно, но я прощаю тебе и скажу остальным Посвященным, что ты успела повторить молитву сто раз. Ты довольна?
— Умоляю тебя, отпусти дракона на волю.
— Никогда. Отныне и во веки веков он останется недвижен и нем, приумножая своим величаем славу нашего монастыря.
— Умоляю тебя!
— О, Подвластный лишь мне и Убивающий Огненное Сердце Дракона! Приказываю тебе…
— Ты не посмеешь!
— Тай, я вспомнил продолжение молитвы. «…и ты Охраняющая Свободу, Прекрасная…»
— Этих слов нет в молитве.
— Так читал Гейсман: «…Охраняющая Свободу Дракона…газель, олень, коза, черт, как же тебя…Антилопа!», — надо дотронуться ей до сенсоров на копыте!
Рука Старшей Жрицы дернулась к пульту, а он не успевал, слишком далеко была от него маленькая антилопа — не успевал точно так же, как и Гейсман. Но сейчас их было двое, и Тай оказалась быстрее. Снова ярко вспыхнул свет и двигатель ровно и красиво стал набирать взлетную мощь.
— Я успела? Великий будет жить?
— И он и мы, ты успела включить автономный режим, — еще сам не веря тому что произошло, сообщил ей десантник и понаблюдав не много за экраном, где осыпая их проклятьями неистовствовала Старшая Жрица, встал со своего места, повернулся к массивной служительнице культа спиной и с чувством поклонился, похлопывая себя руками по затянутым в камуфляж ягодицам, — Прощайте, мэм — приятно было познакомиться.
Он учил Тай управлять могучей машиной, показывал звезды и рассказывал о них то, что знал. Они не сильно разгоняли не знакомый аппарат, и их полет к ближайшей опорной базе Космофлота занял чуть больше времени, чем на обычном корабле такого же класса, что было весьма кстати, так как каюта, которую им, в конце концов, удалось отыскать, была рассчитана на двоих и оказалась весьма уютной.
