ПОЛЕТ НА НЕЮ

Напутственная речь была краткой, все мы и так хорошо понимали значение этого эксперимента и были готовы сделать все, что только от нас зависело для его успешного завершения.

— Твой звездный час, моя дорогая, — улыбнулся Грет Мергори, когда мы поднимались по трапу.

— Береги себя, Нежное Солнышко, — попросил мой духовный наставник, благословляя на прощание нас обоих.

Последние мгновения я была рядом с моими великими учителями, дальше все зависело только от меня.

— Все будет хорошо, — пообещала я броне, опустившегося за мной люка.

Пройдя шлюзовую камеру, мы заняли свои места согласно штатному расписанию тренажера. В медицинском отсеке я опустилась в стартовый ложемент и, достав коробочку гипнопроэктора, без всякого колебания нажала спуск. Так начался мой полет на Нею.

Как и в реальном полете, нашей целью являлось осуществление разведывательной миссии, скорее всего претворяющей тяжелое и длительное военное противостояние между цивилизациями неянцев и землянами. При имитации этого задания на тренажере, мы были обязаны отработать все возможные варианты развития событий, максимально облегчив задачу выполнения этого ответственного полета в реальном космосе. Так же как и все я участвовала в эксперименте добровольно. Я знала, на что иду — это был мой сознательный выбор.

После осуществления имитации старта, наверное все за исключением членов технической команды, собрались около экрана обзора задней полусферы звездолета , где меж гигантских , закопченных килей и нагромождений внешнего оборудования в свете улыбающихся звезд , таяла маленькая крошка Земля . Как психологу мне была интересна реакция людей в этот момент , но забыв о своих научных изысканиях , я тоже заворожено смотрела на экран не в силах оторваться от этой грустной и величественной картины.

— О чем задумался наш старый, космический волк? — улыбаясь, спросил командир корабля полковник Майк Бернов, и осторожно подцепив под локоток, повел меня к рубке тренажера. — Прошу оценить психомедикаментозное состояние здоровья первой вахты рейса, мэм, — сообщил Майк, после того, как мы добрались до места.

— … психофизиологическое, — позволила я себе поправить нашего бравого командира.

— Вот я и говорю, — обрадовался он столь удачно завязавшемуся разговору, — сейчас будет маневр выхода на курс. Хотите посмотреть?

Попросив своего заместителя освободить кресло второго пилота, полковник усадил меня в это сложное техническое сооружение не забыв разнообразно и в самых неожиданных местах закрепить ремнями и специальными приспособлениями.

— Хотите лично провести коррекцию? — все так же галантно и под понимающие улыбки второго пилота и бортинженера, предложил мне командир, — Все очень просто Леико. Берете вот эту штуковину, потом давите вот на эту хреновину и совмещаете эти две маленькие точечки на одну линию.

— Вам совсем не жалко наш тренажер, кэп?

— Не забывайте добавлять тягу двигателям, тогда маневр пройдет без потери скорости, — лучезарно улыбнулся мне великолепный мужчина.

И надо сказать, что и в центре подготовки к полетам, во время наших долгих тренировок он часто находился со мной рядом вот так же как и сейчас , весело и охотно , оказывая различные знаки внимания .

— Послушайте кэп, Вы сами этого захотели, — честно предупредила я берясь за рычаги управления.

— Один раз живем, — с удовольствием ответил он, но привязные ремни все-таки тоже застегнул.

Все оказалось действительно не так уж и сложно и при небольшом участии киберштурмана, маневр был удачно завершен. Позже я узнала, что подобные тренировки предусмотрены расписанием полета для всех членов экипажа и допустив меня к управлению, нашей грозной машиной , Майк если и отступал от требований строгой инструкции то лишь совсем на капельку , именно на ту небольшую величину в которую он и выделял меня из состава своего экипажа, но на вечеринке , устроенной по случаю окончания первого месяца пребывания в тренажере , он позволил себе дважды пригласить меня на танец и неожиданно заинтересовавшись изысканиями в области индивидуального аутотренинга выразил немедленную готовность приобщиться к тайнам восточной мудрости моих далеких предков . Потом мы как то очень незаметно оказались в моей крохотной , но очень уютной каютке .Я угостила своего гостя мартини и фирменным салатиком. Мы сидели прямо на полу за маленьким стеклянным столиком, чуть подсвеченным снизу и Майк, поставив локти на это хрупкое сооружение и подперевшись руками, смотрел на меня, как маленький мальчик смотрит на большой и вкусный пряник.

— Как насчет занятий аутотренингом? — поинтересовалась я.

— Нет, нас ждет совсем другая игра, моя дорогая, — неожиданно серьезно ответил капитан.

— Какая, сэр?

— Мы в детстве часто играли в гляделки, кто первый моргнет — тот и проиграл и тогда он должен исполнять все желания того, кто выиграл, — проинформировал меня Майк.

По всему было видно, что в пору своего замечательного детства он часто играл в эту игру с девочками и наверняка почти все время выигрывал.

— А меня в школе, глупые мальчишки, дразнили косоглазой и желтозадой, — сама не зная почему, сообщила я.

— Давай проверим, тут же согласился Майк.

— Что? — не поняла я.

— Ну не глаза же, — удивился он.

Конечно я сразу же сделала вид, что рассердилась и даже зажгла верхний свет. Ну, он засмущался, стал извиняться и, промямлив, что возьмет конспекты, как-нибудь потом, поплелся, было к дверям. Упуская некоторые подробности, могу сказать, что ближе к середине ночи, мы все-таки смогли проверить, у кого, что и какого цвета имеется на теле. В дальнейшем наш роман бурно и устойчиво развивался, но, понимая служебное положение Майка, я всячески подыгрывала ему, приглашая для индивидуальных занятий, ну может быть чуть-чуть почаще, чем всех остальных. Мне кажется, наши отношения так и остались тайной для большинства членов экипажа. Рэмон Волконски второй пилот и заместитель Майка, наверное, был в курсе, так как ему приходилось подменять командира, когда он во время ночной вахты, вместо рубки иногда отправлялся в мою каюту. Но, по крайней мере, внешне, Рэмон не позволял себе никаких намеков в наш адрес, и лишь когда мне случалось оставаться с ним наедине, легкая презрительная усмешка кривила его губы.

Постепенно я, как и остальные члены команды начинала привыкать к пребыванию в тренажере. В числе прочих в мои обязанности входило санитарно-радиационное обследование всех его помещений и вскоре я осмотрела все отсеки, конечно же, за исключением отсека «ЗЕТ», куда кроме командира и начальника службы безопасности беспрепятственно допускались только члены технической команды. Но я смогла убедить Майка в том, что грибок, вирусы и ядовитая плесень не знают о том, что им запрещено размножаться в секретном отсеке, и он лично подготовил мне карту допуска.

Со всеми членами экипажа, наверное, кроме Рэмона, у меня сложились прекрасные отношения, и конечно начальник службы безопасности сразу же определил дистанцию, ближе которой в индивидуально психологическом плане меня к себе не подпускал, но как говорится, ему и сам Бог велел. В целом, благодаря долгой, предварительной работе наш полет проходил бесконфликтно и в полном соответствии с планом эксперимента. Я бы могла сказать, что катастрофа произошла неожиданно. Но разве бывают ожидаемые катастрофы?

Оказавшись в рубке, я сразу же поняла всю опасность происходившего. Словно присутствуя на просмотре жестокого кино, мы видели на обзорном экране, как в отчаянной борьбе с бушующим пожаром, гибли ребята из технической команды. Майк распорядился начать эвакуацию, но старший технической смены просил у него, еще хотя бы пять-шесть минут и я хорошо видела, как тяжело заплатил командир за каждую из них. Как я уже к тому времени знала в отсеке «ЗЕТ» находилось оружие, после новой серии взрывов перед объективами следящих кинокамер оказалась сплошная стена пламени. Майк ждал еще несколько секунд, а потом приказал залить отсек сжиженным инертным газом из системы охлаждения маршевого двигателя и отсек «ЗЕТ» перестал существовать, превратившись в монолитную глыбу льда. Через несколько часов нам удалось полностью справиться с пожаром в смежных помещениях, но корабль потерял связь с Землей и для ее восстановления требовался выход на внешнюю броню звездолета. В виду только что пережитого — это было сложным и опасным заданием, и по этому с бортинженером пошел, конечно же, Майк. Получая изображение с внешних кинокамер, мы увидели, как едва оказавшись на внешней поверхности звездолета, борт инженер замер, задрав голову к звездам, наверное в этот миг он постигал то, что я уже давно знала — в условиях строжайшей секретности, наш экипаж выполнял реальный полет. Мы были в открытом космосе и очень далеко от Земли. Наверное, этот человек лучше чем кто-либо из команды представлял себе, к каким последствиям мог привести пожар, как и то, что кислорода в крохотном разведывательном плазмолете хватит для возвращения на Землю, но только для одного. Мы все проходили соответствующую подготовку, мы все умели быстро принимать решения в экстремальной обстановке ,наверное по этому борт- инженер колебался не более полусекунды, а потом достал из аварийной укладки циркулярную пилу и ударил ее фрезой по скафандру Майкла. Он уже отдраивал люк плазмолета, когда командир начал стрелять. Предупредительного выстрела не было, и это Рэмон тоже поставил ему в вину, как и многое другое. На офицерском собрании Майк держался великолепно, когда Рэмон все-таки разрешил ему говорить он и не подумал оправдываться, а лишь напомнил второму пилоту об ответственности за воинские преступления, но, как и следовало ожидать, это не принесло должного эффекта. Волконски тут же сослался на права команды в случае создания старшим офицером умышленно опасной ситуации для корабля и экипажа и на непривычный для землянина разрез моих глаз. В конечном счете, на стороне командира остался только начальник службы безопасности, я уже была не в счет, так как почти официально обвинялась в связи с неянской разведкой и устройстве диверсии в отсеке «ЗЕТ». Майкла отправили в карцер, а меня под домашний арест, но в одном нам все таки очень крупно повезло — пробив скафандр, фреза пилы достала до плеча Майкла и вышедшая кровь, заледенев, надежно загерметизировала пробоину. Поэтому он и остался жив, к тому же теперь, я как врач, вполне официально могла проводить вместе с ним гораздо больше времени и это, не смотря ни на что, было прекрасное время…

Рэмон принял на себя всю полноту власти. Под руководством нашего нового командира в кратчайшее время был осуществлен восстановительный ремонт, к сожалению после потери технической команды мы лишились многих грамотных специалистов — это, а так же сама поспешность выполняемых работ, явились причиной гибели еще нескольких членов экипажа.

Многое теперь изменилось на нашем корабле, нервозность, подозрительность и общая усталость команды принесли свои страшные плоды — подряд последовало несколько новых аварий и в каждой из них гибли люди. Не желая признавать допущенные ошибки ,Рэмон опять все списал на коварных неянцев, скрытно присутствующих в составе команды по его приказу все свободное от восстановительных работ время на корабле действовал строгий комендантский час и он лично контролировал его исполнение, не доверяя более уже никому, что касается меня, так под угрозой применения оружия без предупреждения , мне категорически запрещалось выходить из каюты. В своем маниакальном заблуждении он совершенно извел себя подозрительностью и страхами, и это не могло не сказаться на его психике. Поэтому, когда не далеко от камбуза он наткнулся на меня, следуя во главе своего патруля, я сама не дожидаясь команды, спокойно встала к стене и подняла руки вверх.

— Прошу объяснить мне нарушение Вами установленного мною внутреннего распорядка, — приказал Рэмон.

— После ареста Вами Майка, сэр, я в течение длительного времени вынуждена обходиться без секса, как Вы ,надеюсь, понимаете, это может нанести вред моей физиологии. В данный момент я следую по направлению к карцеру для удовлетворения естественных потребностей своего организма, сэр, — отчеканила я, вытянувшись по стойке смирно.

— Запри их вместе, — прорычал Рэмон одному из своих помощников, разве что, не ударив меня рукоятью пистолета, — Ты горько пожалеешь об этом и совсем скоро! — крикнул он через захлопнувшуюся дверь карцера.

Оказавшись вместе с Майком, я попробовала было заняться его ранением на руке, но…В общем можно было только посочувствовать оператору, следившему за нами при помощи кинокамеры, закрепленной под потолком.

К утру нам все-таки удалось заснуть, но почти тот час же меня вытащили из карцера. К сожалению, за моей помощью обратились слишком поздно, посчитав первоначально все произошедшее, обычным пищевым отравлением, однако, внимательно исследовав упаковки из-под использованных к ужину пищевых концентратов, я смогла обнаружить на них следы смертоносной плесени.

— И это сделала ты, дрянь косоглазая! — заорал на меня Рэмон, стоя над телами погибших людей, а его кулак около самого моего лица едва успел перехватить начальник службы безопасности.

Я снова оказалась под арестом теперь уже в соседней с Майком камере. Экипаж по прежнему не имел связи с Землей, и наш новый капитан самостоятельно принял решение о начале торможения с последующим возвращением домой. Подозревая во мне неянскую шпионку, Рэмон даже попытался провести углубленный анализ моей крови, но, как и следовало ожидать, так ничего и не добился и тогда в присутствии оставшихся членов экипажа он учинил унизительный допрос, заставив сознаться меня во всех смертных грехах. И все же ему, хоть и под конвоем ,но пришлось выводить меня из карцера для осуществления текущего санитарного осмотра корабля. И я была даже рада тому обстоятельству, что со мной во время этих осмотров пребывали охранники. Мертвые, пустые отсеки корабля производили гнетущее впечатление, и только усилием воли мне удавалось держать себя в руках, не выказывая страха моим тюремщикам. Во время одного из осмотров на моих конвоиров неожиданно напали Майк и начальник службы безопасности. Я не сомневаюсь в том, что они не хотели причинять серьезного вреда, следовавшим со мной людям, но те попытались применить оружие. Майку тоже здорово досталось, но, как и всегда, он в первую очередь заботился не о себе, а обо мне.

— Похоже, что Рэмон свихнулся, — говорил командир, когда мы быстро поднимались по трюмному трапу на верхнюю палубу, — он вбил себе в голову, что у нас тут полно агентов неянской разведки. В этом мало удивительного, он почти не спит, постоянно бродит по кораблю со своим пистолетом. Сейчас ты закроешься в каюте, а мы попробуем изолировать его в одном из отсеков. Все будет хорошо, вот увидишь, моя дорогая.

Чтобы поддержать меня, Майк старался говорить очень уверенным тоном, а мне очень хотелось поверить в его слова, но на этот раз он, к сожалению, ошибался…

Прямо перед нами в проеме люка возник Рэмон и сразу же начал стрелять, схватив меня в охапку, Майк спрыгнул вниз в трюм. Мы чудом остались в живых, свалившись на какие то ящики, а когда через аварийный выход выбрались наверх, то увидели лежащих в луже растекающейся крови неподвижные тела второго пилота и начальника службы безопасности. И теперь из всей команды в живых оставались только Майк и я. Еще надеясь на чудо, он склонился над своими товарищами, пытаясь найти в них признаки жизни, но тщетно, они вдоволь успели изрешетить друг друга из крупнокалиберных пистолетов.

— Теперь вставай, Майк, только медленно и, пожалуйста, все время держи руки, так чтобы я их видела, — приказала я, а мой пистолет объяснил ему все остальное. Я отвела его к шлюзовой камере автономного плазмолета,

— Счастливой дороги, Майк, передавай привет Земле, будем надеяться, что своей акцией я смогла хоть немного отсрочить войну между нашими народами.

Сдержанно кивнув мне на прощание, он задраил люк, и через минуту я услышала удаляющийся рокот двигателей автономного разведывательного корабля. В рубке я убедилась, что, одолев примерно половину пути, рейдер все еще продолжает полет к моей планете. Ну что же я смогла победить и уже почти зримо представляла себе, как вернусь на Нею с какими почестями меня встретят, и как сам Великий воздаст мне слова благодарности за выполнение столь трудного и опасного задания. Правда теперь оно не казалось мне таким уж и трудным, и я даже немного жалела Майка. Жалела? Нет, скорее это было какое-то новое и не знакомое пока мне чувство, которое тревожило сердце, и трогало его нежной, мягкой и почему-то приятной болью. Я ловила себя на мысли о том, что мне хочется увидеть Майка, прикоснуться к нему, хотя бы услышать его голос и даже о Великом Правителе Неи я вспоминала теперь реже чем о нем, но, безусловно, все это были глупые и не нужные мне сомнения. Я выполняла свой долг, и я выполнила его, я смогла победить. Выбросив все эти странные и мешающие мне мысли из головы, я занялась текущей работой, которой к счастью, оказалось много. Прежде всего, мне требовалось выполнить ручную коррекцию линии пути. Заняв командирское кресло, я отключила автомат, взялась за ручку управления и…

Это был странный и не знакомый мне по пребыванию на корабле звук. Обернувшись, я увидела Майка. Он сидел на месте бортинженера, постукивая стволом тяжелого армейского пистолета по поручню кресла.

— Перед разворотом надо увеличивать тягу двигателя ,тогда маневр пройдет без потери скорости, — напомнил полковник.

Я вскочила со своего места, а он чуть приподнял пистолет. Черный зрачок девяти миллиметрового дула задумчиво уставился мне в лицо.

— Сколько ты не была на Нее, моя дорогая?

— Я уже десять лет у Вас.

— Со скольких же лет ты в разведке?

— С восьми. С восьми лет заканчивается общеобразовательный курс все дальнейшее обучение проходит в военных училищах и академиях.

— Для всех?

— Для всех.

— А кто же у Вас работает? — удивился командир.

— Покоренные нами народы. Неянцы высшая раса и только меч воина достоин наших рук!

— Землянам тоже уготована участь рабов?

— Когда ты узнал кто я?

— Служба безопасности подозревала всех, кроме тебя. Ты слишком похожа на неянку, чтобы это могло прийти в голову.

— Мне предлагали сделать пластическую операцию, как и моим товарищам по разведшколе, но я отказалась.

— И это было правильное решение, — похвалил командир.

— …

— Да Леико?

— Я прошу тебя Майк.

— Убить?

— Это будет просто поцелуй Смерти по сравнению с тем, что со мной сделают Ваши после ареста.

Он внимательно наблюдал за мной, а потом, перехватив пистолет за ствол, аккуратно положил его на штурманский столик и поворотом кресла отвернулся от меня. Я схватила оружие, моментально оценив его готовность к стрельбе. Майк даже не потрудился передернуть затвор, и я тут же сделала это за него. Теперь ситуация полностью изменилась, но я по прежнему не понимала, что происходит. Майк делал какой то сложный, тонкий и очень опасный для меня ход.

— Немедленно отвечай, зачем ты делаешь это?!

— Не тяни, — попросил он.

Пуля врезалась в переборку, сбив с нее облицовочный пластик и оставив глубокую вмятину на стальном листе.

— Аккуратнее, тут тебе не тир, сломаешь какую-нибудь хреновину, а потом будешь мучаться весь полет до своей Неи.

— Отвечай!! — закричала я, приставляя пистолет к его затылку.

— Бесполезно…Ты не понимаешь, что происходит, бесполезно…

— Я не понимаю, что происходит, — подтвердила я и, бросив оружие, поцеловала Майка. — И все-таки ты сильно рисковал, — выговаривала я, когда мы смогли немного успокоиться, — я готовилась к этой акции почти всю сознательную жизнь, и сам Великий напутствовал меня перед отправкой на Землю, а я обещала ему, что до конца исполню свой долг перед Великой Империей.

— Зачем же дело? — поинтересовался командир, кивнув на пистолет.

— Я люблю тебя, Майк.

— А Великую Империю?

— И Великую Империю тоже.

— Кажется, тебе придется сделать выбор.

— Ты даже представить себе не можешь, что это означает для меня.

— Догадываюсь…

— Меня предупреждали о том, что любовь, носителями которой являются земляне, обладает неимоверной мощью воздействия на неподготовленную психику неянца и наше главное оружие — наша воля, бессильна перед ней, тогда я не поверила этому, и я верю сейчас. Я остаюсь с тобой, Майк.

— Как я понимаю, наши с тобой дела все более запутываются и теперь нам нельзя лететь ни на Землю, ни на Нею, — усмехнулся полковник.

— Ну, давай свернем с маршрута и будем идти на крейсерской, может быть нам повезет, и мы встретим свободный, красивый и никем не занятый мир…

— …и создадим новую расу великих воинов…

— …и великой любви. Вперед, Майк, наш прекрасный мир скучает без нас.

— Ну, уж нет, моя дорогая, по условиям игры этот судьбоносный шаг обязана сделать только ты.

Я снова с удовольствием уселась в командирское кресло и так, как он этому меня учил, ввела нашу машину в разворот, но ничего не произошло, корабль не послушался меня. Мы по прежнему выполняли свой полет на Нею...

Я все увеличивала тягу двигателей и они уже ревели почти не полную мощность, грохотом своим сотрясая весь корпус огромного звездолета, который все так же неуклонно шел по линии заданного пути. В полном отчаянии я снова схватилась рукой за сектор тяги.

— Успокойся Леико — это тебе не поможет. — У входа в рубку перед строгим, парадным строем мертвецов погибшей команды, стоял сам Великий Правитель Неи.

Он нажал на спуск, наведенной мне в лицо коробочки гипнопроэктора и.…И я сразу же смогла вспомнить, что мы действительно пребывали сейчас в кабине тренажера, но не на Земле, а на моей родной планете.

Мы были на Нее. Почти вся команда находившихся со мной астронавтов состояла из сотрудников и курсантов разведшколы в которой я провела большую часть своей жизни, а все происходившее являлось ни чем иным, как экзаменом ,последним испытанием перед моей засылкой на Землю.

— Майк, как ты мог?!

— Полковник Грет Мергори, землянин, пятнадцать лет стажа в неянской разведке и твой личный инструктор по разведшколе, моя дорогая, сейчас ты сможешь вспомнить это, — сказал Майк, становясь в общий строй участвовавших в эксперименте неянцев.

Презрение и жалость читались в глазах моих друзей, когда они, молча и строго покидали рубку тренажера.

— Не кори себя, Нежное Солнышко, — успокоительно говорил мой духовный наставник, оставшись со мной наедине, — я предупреждал тебя и пробовал отговорить, но ты отвечала, что настойчиво изучила предмет, знаешь о любви все и сможешь устоять перед величайшим искушением ее. Это был твой выбор. Ты знала, на что идешь и ты знаешь, что тебе надо сделать теперь. После этих слов Великий Правитель Неи оставил передо мной ритуальный нож, поклонился и вышел из тренажера.

И мне тоже пора уходить, не задерживая более внимания, обратившегося к этим скромным записям. Мой полет на Нею заканчивается, кажется, остался самый трудный его этап, но я всегда прилежно училась, хорошо знаю предмет и уверена, что с честью смогу завершить этот эксперимент. Свой дневник я завещаю моему блистательному учителю-полковнику Урману, как практическое исследование возможностей страшного оружия землян и надеюсь, что он сможет простить меня за то, что я попыталась воспользоваться беспощадной, уничтожающей силой этого оружия.

Дочитав последнюю страницу дневника, полковник аккуратно закрыл тетрадь и нежно погладил ее рукой, потом, смакуя каждый глоточек, допил остававшийся в стаканчике коньяк, сунул себе в рот ствол пистолета и дернул курок.

После того, как врач засвидетельствовал факт смерти, они почтили полковника своим присутствием.

— Он верно служил Вам и Вы бы могли его остановить.

— Я должен был убедиться, что твоя воля сильнее его любви. И я убедился в этом. Ты все-таки смогла победить. Ты выполнила это труднейшее задание, Леико и я горжусь тобой.

— Да, учитель, я смогла. Я смогла победить.

— Тебе его жаль?

— Нет — это другое чувство.

— Какое?

— Это новое чувство и мне не с чем его сравнить.

— Новое чувство…Хорошо, попробуй описать его мне.

— Вы не поймете, учитель.

— Никогда?

— Пока сами не сможете полюбить.

— Леико…

— Простите, Великий, но я хотела бы остаться с Майком и прошу Вас уйти.