СКАЗ О ЗЕМЛЕ И НАРОДЕ ОТ СОТВОРЕНИЯ МИРА ДО ДНЕЙ НЫНЕШНИХ
А ЗАПИСАЛ СИЕ СХИМНИК – ЗАТВОРНИК, ДА ЦЕПКИЙ.
« . . . , Суровая страна,
И люди там с загадочной душою.
На сей земле, давно уж был бы Рай,
Коль не грешили б мы наивной простотою. »
Давно это было. Появился народ на земле этой. Места вольные да широкие, взглядом не охватишь, ногами враз от края до края не пройдешь.
Откуда пришел, кто звал - неведомо. Не гнал никого-некого было. Земля богатая, да не больно ласковая, поклон любит. Работы многовато, а кто ж ее, работу, любит? Вот и не было до этой земли охотников. Лето жаркое, щедрое, да зима длинна и сурова. В лесах зверья – не считано, грибов – ягод. . . только собирай! Рыбы в реках столько, что коты по их спинам к подружкам на другой берег бегали.
Осмотрелся народ, простой он был, без лукавства, не переборчивый…Жить можно, а работать не ленимся. Летом спать некогда: ночи короткие и дел много. Пахали, сеяли, припасы делали. Дома строили добротные с печами большими да с хитростями всякими. Все с пользой! Сурова зима, быстро слабину находит, да лентяев лечит. Справно работал народ, со стороны-то, вроде не спешно, с размахом да придыхом. Однако и косой, и топором все успевали.
Зима пришла, народ в домах, работы мало, так, по мелочи что. На печках тепло, припасы есть, ночи длинные. Что делать – то? Вот и детей много было. С устатку и пиво, и бражка есть, потом и зелено вино появилось.
С тех пор и оговаривают народ этот всякие калики перехожии. Мол, пьет народ, да все крепкое зелье наровит. Не понимали что ли? Фряжское – то винцо слабенькое, да в снежном – то лесу, на морозе, - каково?Где потом этого молодца искать?Для сугреву нужны, напитки – то местные.
Селились кучно, жили дружно. Что на зверя идти, что дом ставить – в одиночку сломаешся. Тогда же, верно, словечко появилось «наши». Только крикни, враз на подмогу прибегут. Зимой самый отдых, а надоест на печке сало наращивать, выйдут поразмяться. На кулачках, либо стенками помашутся меж собой, пивком – бражкой запьют – ни зла, ни обиды. Побежденному – урок, за рукав никто не тащил. Упал – проиграл, ногами не пинали за то. Победителю почет и уважение.
Старика почитали, он немощен да мудр от жизни долгой, все подскажет, как лучше сделать. Детей не учили, а приваживали к жизни. На ноги встал – пруток в руки и помогай, хоть гусей паси. До штанов дорос, можно и к другому допускать, что в жизни надо уметь. Даже одежда была с умыслом: простая и добротная, лишнего не видно, зачем до времени дразнить? Прежде чем девке под подол заглянуть, до земли поклониться надо, да не раз, и то если дозволит. Не знали слов мудренных, обычай такой. Прост да верен.
Жизнь идет, народ множится. Привыкли жить просторно, пошли по сторонам разным. Кто на солнышко восходящее, кто на звезду северную, а кто к горам высоким. А земли – то там! Просторы да благость.
Хочешь, стройся да живи, хочешь дальше иди. В стороне северной встречали людей диких, что в шалашах живут, в шкурах звериных ходят.
Всю жизнь за оленями бродят, куда ж им дома – то таскать!Так до сих пор и перебиваются. Эти хоть добрые, еще проще, чем наши. Как дети, что ни скажи, все хорошо им. Не подумав, угостили их зеленым вином, а они, видать, слаще ничего не пробовали. До сих пор озорничают да балуются этим. Чуть всех оленей не растеряли.
Других диких, тоже в шкурах, встречали в степях, да горах. Злые они очень да голодные. Последних трех баранов со степей в горы таскают и обратно, воруют, одним словом. Да наровят все со спины наскочить – пугают! Пытались подсказать им, как сытнее жить : паши, сей, картоху сажай, работай, словом. Куда там! Работать не будем, картоху вашу не надо, мы только мясо едим. Где берут? Тоже свои обычаи. Кто успел с последнего белого барана папаху сшить, тот и вожак. А мясо едят дважды в жизни : на похоронах отца да сына родив.
Долго шли на восход, уже и Каменный пояс перешагнули, а там! Земли с лесами да реками, аж до океана. Куда ж нам больше – то, лишнего не надо! Эту б землю обустроить. Оседали кто хотел, строились. Живи да радуйся просторам.
Пока все дела – то делали, молва по другим сторонам пошла. Живут – де люди странные, но богатые, и всего – то у них вдосталь. Простые настолько, что любому на слово верят. И потянулись ходоки – советчики со всех сторон.
Все, что сказано – присказка добрая, сказка впереди да страшнее малость.
Прост народ, значит дурак, так и прелепилось. Умник наш, местный, сказанул : две беды у нас, дураки да дороги. По таким дорогам только они ездить могут. А нам надо кого?Схитрил умник или вправду не знал? Третья беда есть, самая страшная : словоблудие. Ходоки заморские зачастили, мудрено так говорят : «Оно конечно, так, потому что, что уж там, а коснись, вот и на тебе!» Пойми – ка их. Привыкли прежде «да» так «да», «нет» так «нет», что попусту болтать, время терять. Тут – то и появились из своих, толмачами назвались. Из тех, кто работать не любил, а язык, как флаг на бане. Как семя сорное, сами множились. Бывало, то на охоту, то в поход идут все, след в след, а эти все сзади на пятки наступают Вот и прошло прозванье им «пятая колонна». Прикинул народ, может вправду толмач нужен, пусть с ходоками объясняется, самим – то некогда. А прокормить, прокормим, не обеднеем.
В авторитете толмач, на тебе что надо, только пересказывай по нашему, о чем ходоки толкуют. Мошна растет, а ему мало, «помошники» нужны, да и дворня по хозяйству. Те тоже сообразительными оказались, так и путают до сих пор себя с дворянами. Охрана нужна, дружина, то бишь. Терпит народ, пусть – потешатся. Наш ведь, да умный и говорить умеет с ходоками заморскими. Глядь! А толмач новое себе прозванье придумал – «князь». И все уже ему должны. Такого запросто не отлупишь, как прежде, «босыми» руками на дружину не полезешь. Вот не ждали, не гадали…
Мало со стороны советчиков было, гостики потянулись. Прослышали, что и накормят, и напоят, да еше в дорогу обратную дадут. Халява. Одним, со степей ребятам, так понравилось, что лет триста гостями прикидывались. Не успеют домой доехать, оголодают и снова в гости. Мало того, да охальничать начали : девок портить, мужиков калечить. Не любят такого в народе. А князь местный возьми и крикни : «наших бьют». Народ в душе посуровел да и шуганул джигитов аж до Сибири. Князю Честь да Слава! А народу что? Да ничего, так, для массовки он.
Другие гостики пришли, сказанули : просить не будем, сами возьмем. Мы в железе все! А у нас железа – одни крючки на баграх. Ничего… Отбились! До сих пор те железные кто в озере, кто в речке остывают от прыти. Другой князь, тамошний, тоже успел крикнуть : «Наших бьют» и всю Славу себе собрал. Народ простой все понимает. Кому слава, а кому горбушка к обеду. Что нужнее?
Все б жить можно, только затеялись князья землю делить меж собой. Пошто делить – то ее, она и так без края, всем хватит. Нет! Каждый наровит кричать : «Наших бьют!» Народ – то, как принято, на помощь бежит к кому ближе. Вступаются, побьются меж собой. Пока синяки да шишки залечивают, а князья за столом сидят, пируют. Народ за гостинцем, а его в шею : жди пока позовем.
Долго тянулось так – то. Пока толмачи – князья новое призванье себе не придумали – Царь. Вздохнул было народ, кончились драки местные. Не тут – то было. Любому мелкому, да с дворней, хотелось в цари прыгнуть. Вот и жили они, цари помалу. Одного грибками траванут, другого на охоте прищемят случайно. Чехарда одна. Но бывало и толмачей мелких здорово прореживали. Гостики – то заморские все учить наровят. Мол, живите как медведи, порядка нет. Потому что «оппозиции» у вас нету. Опять словечко мудреное. Отвечаем : Зато плаха есть, вот и нет оппозиции вашей хваленой. Бывало, доживали – таки цари до старости, про них аж сказки сказывали. Одно плохо : седина в голову да бес в ребро. Один такой загорелся на старости, то ли Шамаханскую, то ли Тьмутараканскую царицу в жены взять. Да как добыть? Конечно, как всегда, народ, то бишь дурак , поможет. Оказали услугу, добыли – на тебе. А чем кончилось? По разному сказывают. Одни говорят, что петухом бешеным затравила царя до смерти, похихикала да улетела к полюбовнику прежнему. Другие иное сказывают : уговорила мол, старика – то в молоко кипящее окунуться – омолодиться, а сама за молодого дворового замуж пошла. Дура она. Хоть стар, да царь, а что молодой? Стать одна, да без денег.
Сгинула, вроде б, царица та. Да много позже узнал народ. Осталась от нее пра – пра – пра правнучка ее, мудрено мудрая, да замашки царские остались. О ней позже сказано будет.
Менялись толмачи, князья да цари, много их развелось, и корми всех задарма. Мало того, им еще и подати подавай. Что цыган – бродяга, что народ местный – плати : дымовые, мостовые, дорожные да кормовые. Бродяге легче, хоть к дому не привязан. А где денег брать? Казна – то государева, не отшуткуешся. Да повадились чуть не через день кричать : «Наших бьют!». Всем помогай – святое дело. А работать когда?
* * * * * * *
« Живем мы в образе пехоты :
Сказали ей, - она пошла.
Неважно то, что не туда послали,
И то, что по ошибке вся слегла»
* * * * * * *
Советчики заморские свое дело знали, дождались царя молодого, нетерпеливого. Подсказали, опоив, назовись Императором, враз цивилизация придет. Как это, почему, что это такое? Ему и толкуют : мужик не брит да в тулупе, вида нету. Невдомек им , летом бриться некогда, зимой теплее ж на морозе. А жена, с головы до пят одетая, самому нужна, не другим напоказ. Молод, горяч император, пугнул всех плахой – то. Мужиков одел в штаны короткие, не хочешь без бороды – без головы будешь. Женок раздел, аж до пояса голые. Такая вот цивилизация пришла. Хорошо да весело!. . Подсказывают далее : огородить царство – государство забором, как везде у них принято, надобно. Ума хватило молодому ответить достойно : ваши королевства да княжества поленом перебросить можно! Нам и так все видно, в щелки подглядывать не приучены. Советчики про дороги наши на сей раз вообще промолчали. Стерпели. Много чего молодой накуролесил, но что – то и путное получилось.
Опять незадача! Цари – мужики кончились, бабы их на царство волной пошли. Хорошо первая – то для жизни свинопаса из наших взяла. Простой да умный, плохого не посоветует. С другой хуже : с немцем покорешилась, еле отбиться сумели. Третью привезли, заморскую. От гороховой похлебки да в сытость. Уж и старалась она, и старалась. Хихикали вначале советчики заморские : блудлива она у вас. А мы в ответ: от вас привезли такую – то. За чужих чего стыдиться, тем более при ней ребята были, здоровые, тоже из наших. У них не забалуешь.
Советчики опять учат, распоясались совсем, уж зубы стали показывать: «Делайте как скажем, а то побить можем!» А нам что? Кто б ни крикнул «Наших бьют», любому по башке дадим. Странно только, нам все говорят, мы слушаем, а нас никто не слышит. Мы ни к кому и к нам с добром только можно, в гости . Дайте работать только: «Кувалда да соха – вся сила нашего прогресса», только не мешайте.
Народ сметлив да терпелив, хотя все и хуже становится. Прижмут до боли слезной – плохо совсем, отпустят слегка – опять хорошо. Бывало, правда, изредка : то соль с медью по нормальной цене вытребует, то еще чего. А так тихо все. Говорил новый умный, тоже из наших : «Настоящих буйных нету, вот и нету вожаков». Да были они… Народ вспыльчивый порою, да отходчивый. Жаль громить, что им же сделано. Не в злобе же, семя княжье губить, малы еще. Буйных в палаты казенные, да на плаху – один в поле не воин.
Что ни говори, не везло народу на царей. Видать, цивилизация их как проказа одолела. Скаженные стали. Один так всех перессорил, что брат на брата с топором пошел. Другой половину народа в колодки посадил, а другая половина друг на друга зубами стучала. Измельчал народ от такой жизни. Что ни новый царь, то как в сказке : прежнего супостата – дракона победит, а казну получив, в такого же превращается.
До последнего еще не добрались, потерпеть надобно.
Вспомнить хочется жизнь прежнюю, негоже плевать в прошлое. Что было – то было. Жил народ и жизни радовался, какая есть. Солнышко встало – ему кланялся. Ветер холодный – поклон ему, чтобы сжалился. Дуб – богатырь желудями выручит, а с ними и голодавать легче. Молился народ тому, что жить помогает. Толмачи мудреные еще исстари привезли слова новые – « молиться надо одному – единому». Он де за нас всех муки принял, а теперь на небе в благости. Народ страдать должен всю жизнь, потом , на небе будет хорошо. Божество это, по случаю, у инородцев приобрели. Те сами – то правда, божество свое распяли, а нам отдать не жалко. Поверил народ толмачам, они же умные. А к этому божеству…, служек надо, как толмачам дворни. Они нас учат, а мы их кормим да строим тоже. Вначале терпимо было, служки к себе звали – божество славить, они мол его наместники на земле грешной. Потом поменялось как – то все. Церквушка махонькая, а для наместника хоромы такие, что нашим кньзьям не снились. И впрямь наместники на земле. Торговлей занялись, греховодные зелья – табак да зелено вино поставляют беспошлинно. И там дележка пошла, кто – кого? Не зря говорят теперь : « Даже сам Патриарх и тот с телохранителем».
Доигрались, короче, с такими царями, дальше некуда. Все припасы кончились, работать некогда, туго стало. Новый царь, новый указ : раз пшеницы нет, сейте кукурузу – злак заморский. От края до края, по всей земле. Сказали, значит надо. Правда, порою по снегу сеяли, так толмачи из той самой « пятой» колонны научили. Они же лучше знают, злак – то заморский. Как – то немного перебились с припасами, ругались только много. Прошло время, и того шуганули царя : возомнил много о себе.
Тут решили новый земной припас использовать. Вода черная, а горит хорошо. Раз нужна кому – то, продадим, нам – то она зачем? Зачем пахать, сеять да работать? Так проживем. За деньги – то все, что надо, купим. Застой да и только, как на печке зимой. Бражка, пиво, зелено вино не переводились. Лет на двадцать хватило припаса этого, а без него и деньги кончились. Столько времени на печке, народ от пива опух, как тут работать?
Вновь «… зации» всякие достали. Толмачи стадами ходят и всяк о своей говорит, пойми их. Государь « новый» слово сказал : «перестройка», знакомо, значит, строить надо, это умеем. Правда, земля, прежде богатая, совсем в разоре. Все сначала начинать надо. Да вот!. . Хмельное запретил. Тут и деньги не нужны, за зелье кого хочешь купить можно. Плохо только, что ягод да садов чуть не лишились, вырубили от усердия. Новый дальше рулит. Народ должен деньги усерднее зарабатывать, а государь с друганами делить их будет. Работы невпроворот, не как прежде летом засветло, зима темная тоже наша, фонарь куда хочешь подвешивай. Припасы кончились, давай государь денег, что заработали. Нету, говорит, все в программу ушли. Кто такая голодная? Все деньги сожрала. А их – то много, оказывается. Широко шагнули, аж штаны треснули. Мы простые, нам хлеба не надо – работу давай! Толмачи засуетились, демократизация это, равные возможности. Отощал народ, чуть, было, разматерившись, не шуганул, как бывало прежде.
* * * * * * *
Правителю любому мы кричим,
Раскатисто и громко:
Хвала! Хвала! Хвала!
В горах лишь громко отдается:
Аллах! Аллах! Аллах!
В полях бескрайних, где трудиться нужно:
Вола! Вола! Вола!
А на окраине далекой очень тихо:
« А?»
* * * * * * *
Да тут опять новый объявился. Свой… вдребезги, и выпить не дурак, и споет, и спляшет. Доброты не меряной. Рявкнул сперва: « Бери все! Что хошь». Прихватизация это. Народу – первому, конюшни разноэтажные, и бесплатно! А еще что? Погодь , народ. Полежу, подумаю. Долго ждали. А он лежит как свиноматка пьяная, все сосцы своим поросятам раздал. Нет ничего больше! Утерся народ, ох и не в последний раз. Глядь, а земля – то вновь поделена, меж удельниками. Хрюкнул ведь, берите все, зачем страна большая?
Все прежние народы дикие да наивные, да украинные всякие соседи, кого прежде кормили да строили им, толковать начали : « В долгу вы перед нами!». Кому деньги давай, кому землю. Кому просто так должны, еще не придумали, что спросить. Так – то! Давно слышали, что за морем – океаном тоже замля есть, как наша. Только теплее там. Народ, как братья двоюродные : простые, работящие. Как и мы, тоже раз двадцать на одни грабли наступали. И пьют, как мы, только без закуски. Да и наших там много, кого сквозняками туда занесло. Кто-то подучил, игрушки раздали, «Кольт» называется, чуть до последнего не перестрелялись. Одумались вовремя, закон придумали, всего - то пять строк: кто в кого стрелять может и что будет за это. Почитай, лет двести блюдут его, не меняют, как у нас – под каждого. Браты они и есть браты, чего делить, далеко живут, редко видимся. Их – то главный, теперяшний, как и наш прошлый, тоже крепко поддавал. До сих пор говорит как с похмелья глубокого. Браты озорства ради придумают что – нибудь и издаля нам показывают, похваляются. А мы и сами такое можем, только лучше! Долго так спорили, пока нас куга – печаль от толмачей не одолела. А так на равных были. Тому их, что с похмелья, самому – то не охота рулить. Нашел бабу посыльную. Черная, как головешка, но вредная… Где добыли такую? Сама ли слезла с дерева, в лесу ли диком поймали? Неведомо. Нравится ей рассуждать да командовать. Летает по миру, как на помеле, везде жизненный интерес ищет. Дома, что ль, мужиков нету? От имени братков всех перессорила и до нас докопалась. Братки сами еще не сообразили, что, она натворить может. Всем же хуже будет.
Наш – то народ… Сытно пообедав да на теплой печке… Мало ль что померещится да приключиться может. Давно уже сообразили, как «злого духа» - горючего, к делу приспособить. Чтоб потом снова не начинать, лет на тыщу напридумывали. От бесов мелких огнехвостых и чертей, до «Сатаны» подбор. Надоело нечистую перебирать, обозвали то ли дрыном, то ли «Булавой». Приключилась надобность как – то испытать, с самоходной телеги да дюжину бесов мелких на ворога пустили. Аж перья с них полетели. С тех пор спокойнее стало, никто не лезет. Братки новое пугало покажут, а у нас такое давно есть. Живи и радуйся, любого достанем!
А что в граде стольном, древнем? Да то ж самое, что везде. Кто не правил только: и свои, и персы, и грек доморощенный. Всяк под себя гребет да народ учит, как жить надо.
Во времена кукурузные случайно репка проросла да выросла. Крепкая такая. Подкатилась к граду стольному да и грека спихнула. Сама Головой стала. Устал народ удивляться, да и из своих вроде бы, из наших. Пусть будет. Сперва наперво Голова дорогу вокруг обкатала, как – никак граница вотчины. Пользуйся народ! Все для тебя!
Прошел срок первый для избранных, вновь крикнули репку. Наш он, для нас старается. Заматерела Голова, начала покрикивать, толмачей приструнила пришлых. Появился с Головой рядом неведомо откуда, то ли доктор тибетский, то ли богатырь восточный. Имечко его странное: Стой Куда Еш. Сначала молча ходил, теперь и за голову сказать может веско при случае.
Тогда же та самая, пра – пра – пра правнучка царицы Шемаханской появилась. Тихая, незаметная. Походила с Головой – понесла, да и принесла. Куда мужик денется! Хоть и голова. Жанись и все тут. Староват да крепок, да на месте доходном. Нищая молодость не в радость. Голова днями целыми в дороге да на стройках, его кормить надо, да лелеять. Да горе приключилось – денег не хватает. Уговорила ведь маленький свечной заводик завести да тазики делать. Сама этим и займется, чего его отвлекать от дел? Так за хлопотами и на другой срок, последний вновь его крикнули. Пусть работает, радетель. В семье снова денег нет, где взять? Вспомнил голова : А подати с народа! Конюшни получили на халяву, а за землю, где они стоят? Да за свет в окошке, то бишь лампочку, по воду на речку тоже бесплатно? Огородами разжился народ, опять земля. Кончилась жизнь бесплатная. Это у Вас не там, а здесь! По – нашему! И так денег не хватает да пенсионеры с ветеранами достали. Первым хоть по соломинке дай. Сколько ее надо – то? Да зачем она? В зубах ковырять – не у всех они есть, а с пенсий выданных, что там? Ветераны туда же. Раз в год дай им каши солдатской, да сто грамм налей. Сколько денег уходит? Пошла к тому же полоса невезения, то ногу подломит, то шишку набьет, то сам себе из рогатки в глаз влепит. Старость не шутка, беречься надо. Мало этого, так вражий голос шепнул : супружница его, со свечного заводика, самых богатых мужиков догнала. Полграда столького по кусочкам скупила, да вотчину древнюю царскую оптом взяла. А у него богатства – только чем голову прикрыть. Точно она кровей Шемаханских. По ночам бесы шепчут : « Народ не крикнет больше, проси верхнего, пусть назначит!» И так тяжко по земле ходить, пятки горят, а ему в молоке заварном искупаться предлагают – омолодиться. Страшно ведь. Молчит пока. Решил , видимо, на последнем сроке жену догнать по достатку. У нее хоромы царские, а себе императорские добуду. Подправлю да прихватизирую. На старости жить буду вольготно. А что народ? Пущу раз в год как в музей. Пусть радуются щедрости господской. Может, и сварить не успеют?
Государь – то верхний, говорит «правильно, к народу обращается. Только толмачей с той самой «колонны» еще больше стало. Им – то некогда его слушать, все по – своему норовят. Дел – то сколько, не до народа. Кормовые себе добавить от казны, семя свое пристроить, да абы как. Хлопотно все. Верхнему радостно доложить, что денег некуда девать пока, а народу рявкнуть : Зачем деньги – то вам? Пропьете ведь. Либо враз все скупите и опять ничего не будет. Это ж каким мудрым, белым и пушистым надо быть? Как облачко! Угодить надо.
Жизнь идет как в сказке цыганской. Сидит царь их на облаке белом, тепло да мягко. Одет в рубаху белую, золотым поясом подпоясан, сапоги на нем серебряные. Жмут, правда, мозоли иногда. Снимет сапоги, ноги на облако, опять все хорошо.
Так вот и сидит, далеко видит, недругов из снайперской рогатки даже в сортире замочить может, когда донимают. А что под облаком? Не видно, да и сидеть больше не на чем. Так что всем хорошо.
Народ безмолствует. Все перепробовали. И все по команде! : то работать зовут, только негде теперь, то рожай, то пей, то не пей…
* * * * * * *
«Ужели за неполный век,
Так может отупеть разумный человек?»
* * * * * * *
На ноги вставать пора, дрему отряхнув. До небытия немного осталось… Придет время… Крикнет кто – нибудь народу : «Наших бьют!» А кто «наши» – то? Да и народ ли теперь? – ХОЛОПЫ…
* * * * * * *
О бедная страна! Мой третий Рим!
За что тебя постигла участь?
Быть заселенной тем народом,
Что Честь оставил навсегда,
И напрочь позабывшим Гордость…
* * * * * * *
Публикация: Альманах № 13 "Средиземье" Wuppertal. Deutschland. 2007
